Переломы - Страница 59

Страх заставляет ее отпрянуть.

Жюли берет себя в руки и изображает на лице глупую улыбку:

— Простите! Но… Будьте так любезны, вы не могли бы мне открыть?

Фигура по ту сторону окна остается неподвижной. Жюли немного отодвигается. Кто смотрит на нее — живой человек или манекен? Чувствуя некоторое смущение, она помахивает рукой, чтобы обозначить свое присутствие:

— Ау! Эй! Будьте любезны…

Лицо за стеклом остается бесстрастным. Жюли внимательно всматривается в эту восковую персону. Белая кожа, отливающие шелком волосы, тонкие губы, темные очки, платье с неглубоким вырезом. «Кукла», — с облегчением думает Жюли. Или хитрое изобретение фермера, чтобы создать впечатление, что в доме кто-то есть.

Но ведь куклы не потеют.

«Нет… Она живая!»

Как и кататоник.

В ту же секунду любопытство уступает место неловкости. Жюли отходит, оглядывается по сторонам. Теперь в окружающем пейзаже, в тяжелых темных постройках ей мерещится что-то тревожное.

Сотрудница социальной службы возвращается к входной двери и снова стучит. Взгляд в сторону коровника, в сторону сарая… Где же хозяин? Где все? Так и не дождавшись ответа, она поворачивает круглую ручку. Дверь открывается, из дома вырывается удушающе горячий воздух. Жюли колеблется, потом входит.

Она снова окликает хозяев, заявляя о своем присутствии, о том, что вошла в частный дом без приглашения. Зайдя в гостиную, она понимает, что именно увидела с улицы. Перед окном в инвалидном кресле сидит женщина, ее голову поддерживает металлический подголовник, торс удерживается в вертикальном положении кожаным ремнем, проходящим через грудь. За все время женщина не сдвинулась и на миллиметр. Жюли быстро понимает, что она парализована с головы до ног. Не кататоничка, а замурованная заживо. Синдром «запертого внутри».

— Алиса? Алиса Дехане?

Зачем она задает этот идиотский вопрос, ведь она понимает, что женщина не может ответить и что ей, совершенно очевидно, не двадцать пять лет? Жюли осторожно снимает темные очки с лица больной и вздрагивает. Ей никогда не доводилось видеть такой застывший взгляд.

Жюли настороженно осматривает помещение. Старинная мебель. На стене висят пять или шесть чучел звериных голов, между ними — охотничье ружье с потертым прикладом. Никаких семейных фотографий, никаких предметов, которые могли бы придать комнате немного тепла. Все безупречно чисто, все стоит на своих местах. Ей кажется, что она попала в музей, в помещение, где никто не живет.

— Я сейчас вернусь…

Она идет в западное крыло дома, дверь — достаточно широкая, чтобы в нее прошло инвалидное кресло, — ведет в большую ванную комнату. Душевая кабина приспособлена для инвалида: нескользящие коврики, плексигласовые створки, в стену вделано кресло, выложенное плиткой, металлические подлокотники с ремнями, такие же ремни на уровне груди.

Жюли становится крайне не по себе, она никак не может отделаться от ощущения, что смотрит на электрический стул. Она поспешно толкает дверь и возвращается в гостиную. Ей страшно, что вот-вот ее схватит чья-то рука. Наверное, начиталась Стивена Кинга.

Неважно. Здесь царит какая-то странная атмосфера. Такое впечатление, что все жильцы находятся в доме, вокруг нее, но все неподвижны.

Очень жарко. Жюли находит дорогу на кухню. Наполняет стакан водой и идет обратно. Встав перед живой куклой, она наклоняется, чтобы оказаться в поле ее зрения.

— Вот… Вода…

Большим и указательным пальцами она раздвигает сухие губы, зубы, неловко просовывает между ними край стакана.

— Простите, если я…

Она осторожно наклоняет стакан, чтобы жидкость только-только капала в рот. Горло вздрагивает, вода попала куда нужно. Когда стакан наполовину пустеет, Жюли останавливается.

— Я не хочу давать вам слишком много, я ведь совершенно не представляю себе, что вы чувствуете. Я… Я могу сделать что-то не так.

Жюли ставит стакан на пол. Достает из кармана бумажный носовой платок и вытирает Бландине лоб. Время от времени женщина открывает и закрывает глаза.

«Уходите, уходите немедленно, пока вас тут не застали. Не знаю, что привело вас сюда, но смывайтесь. Вы в лапах чудовища. Вы что, настолько глупы, что не понимаете этого? Повторяю вам по слогам, кричу в самое ухо: у-би-рай-тесь!»

Ни одной искорки в ее глазах, можно подумать, что в этом теле куклы все угасло. Жюли не знает, что делать. Может быть, ей надо уйти? Вдруг эта женщина потеряла рассудок, вдруг муж просто забыл ее перед окном, а сам пошел за покупками или погулять в лесу?

Вдруг он ее «забыл»… Как странно звучит это выражение применительно к человеческому существу.

А что, если с мужем что-то случилось и эта несчастная оказалась здесь как в ловушке?

Жюли испытывает настоящее замешательство. Ей кажется, она просто обязана выяснить, что скрывается за этим явным заболеванием. Ведь никто не знает, что происходит за стенами чужого дома.

— Послушайте, мадам, я… хочу кое-что выяснить по поводу вашего… пребывания в этом доме, хорошо? Думаю, вами занимаются в каком-то специализированном центре? Скорее всего, в Берк-сюр-Мер?

«Да, да, Берк! Скорее отправляйтесь туда! Если бы вы могли еще пойти в ту комнату, в коровник. Если бы вы увидели то, что видели мои глаза… А теперь — уходите!»

Жюли вынимает блокнот и что-то записывает.

— Я все проверю, доверьтесь мне, хорошо? Если можете, моргните, чтобы показать, что вы поняли меня.

Ничего… Жюли сглатывает слюну и продолжает свой монолог, не замечая, что, пока она была на кухне, входная дверь закрылась.